"Мнимая свобода". Территория 2-го отряда, 7-й день, ближе к вечеру.

Куротсучи-тайчо и Укитаке-тайчо отправились в "Гнездо личинок" - "в гости" к Гримммджо Джаггерджаку, чтобы активизировать Ограничитель силы - очередное изобретение капитана 12-го отряда.

Диалоги с купанием. 7-й день, три часа дня

---

Киру фукутайчо они так и не переодели: парень шаркнул ножкой, откланялся и был таков. Поэтому Укитаке предложил Куротсучи тайчо прогуляться. Капитан 12-го отряда недовольно скривился (как можно было видеть по изменению текстуры его маски), но отказать Заместителю Главнокомандующего не смог.
Первые несколько минут Укитаке шел по улице Сейрейтея, просто наслаждаясь погодой - ветер стих и вечернее солнце играло бликами на желтой черепице, - а Маюри, кажется, что-то недовольно шипел. Или это прокручивались шестеренки в его голове?

- Куротсучи-тайчо, - наконец разорвал тишину Укитаке. - Я предложил Вам прогулку не просто так. У меня есть к Вам несколько вопросов. Во-первых, сережка-ограничитель, насколько я понял, запечатывает часть реяцу так же, как и стены той камеры, в которой сейчас находится Шестой Эспада. Верно? И второй вопрос: каким образом я смогу контролировать Джаггерджака?

Укитаке видел Сексту один раз, когда Кенпачи скинул почти безжизненное тело Гриммджо со своего плеча. Залитый кровью, обездвиженный путами, Джаггерджак полуосознанно скалился через боль. Тогда джубантай тайчо почувствовал только презрение к этому животному с уродливой дырой в животе. И даже почти забыл о нём в суматохе и заботах.

Джаггерджак "всплыл" три дня назад, во время беседы с Ямамото-сенсеем.
Спустя полчаса Укитаке уже передавал приказ об изготовлении Ограничителя для Заложника - такой официальный статус был присвоен Джаггерджаку согласно Договору. И Секста из военнопленного превратился в ценный трофей, который нужно было оберегать. Укитаке только хмурился, представляя себе, во что превратится его более-менее успокоившаяся жизнь из-за постоянного присутствия арранкара.
Надеяться, что Гриммджо будет хоть в чем-то похож на инфантильного Примеру, присутствовавшего во время переговоров с Айзеном, было бы опрометчиво. По рассказам Временного шинигами Куросаки Ичиго и офицера Кучики Рукии Секста Эспада был... агрессивным, неуравновешенным и... м-да, короче, Гриммджо был диким эгоистичным зверем. Животным.

Диалоги с купанием. 7-й день, три часа дня

---

Куротсучи не мог разделить со своим коллегой все прелести прогулки на свежем воздухе. Поэтому всё то время, что Укитаке умиротворённо любовался красотой окружаещей их среды, Маюри ворчал себе под нос нечто сердито-колючее о бестолково растраченном времени.

Услышав краем..кхм..не уха, обращение к себе, он на минуту задумался, прикрыв глаза.

- Вы спрашиваете меня, ограничивает ли серёжка поток реяцу? О, да! И довольно неплохо это делает, прошу заметить! - капитан 12 отряда довольно хмыкнул, явно заинтересованый разговором, - А контроль... Смотря, какой вам понадобится. В ограничитель встроен датчик, с помощью которго можно легко определить местонахождение объекта. Также, возможен полный контроль над телом Заложника через программу, которая есть в главном компьютере Института.

Учёный был несказанно рад возможности почувствовать остальных в зависимости от его великолепной персоны.

Укитаке нахмурился, обдумывая слова джунибантай тайчо. Молчание затянулось.

...контроль... Смотря, какой вам понадобится... - в небе над Сейрейтеем разливался красный закат - восхитительное осеннее зрелище, небо было как озеро, отражающее рыже-желтый густой лес. Прекрасное, удивительное небо. "Почему за две тысячи лет я так и не смог привыкнуть к этому небу? Еще ни разу я не видел повтора в нем..., - Укитаке сглотнул тяжелый комок в горле. - Небо, как души, меняется каждое мгновение."

Джусанбантай тайчо остановился. Они уже были на территории 2-го отряда, недалеко от узкого моста перед дверью в "Гнездо личинок".
- Куротсучи-тайчо, мне необходимо, чтобы Заложника смог контролировать только я. От нашего "обращения" с ним зависит шаткое перемирие между Сейрейтеем и Уэко Мундо, - названия мира холлоу Укитаке выговорил немного с запинкой, чуть брезгливо. - Мне кажется, что Вы не понимаете всей серьезности сложившегося положения, капитан 12-го отряда. Ставки в игре слишком высоки, и это даже не наше с Вами существование. Цена ошибки - Мир Живых - сам смысл существования Сообщества Душ.

Укитаке повернул голову в сторону холма Соукиоку. Символ Сейрейтея. Вечный, как само Сообщество Душ.

- Маюри, прошу Вас, - продолжил беловолосый капитан уже спокойнее. - Попробуйте обойтись без Ваших... научных опытов в отношении Заложника и того, кто прибудет в Сейрейтей в качестве Наблюдателя. Не стоит играть с Айзеном.

Маюри нахмурил свои...брови...лицо...мыщцы лица в недовольной гримасе. Но сразу взял себяв руки, принимая почти благодушный вид. Лучше не создавать себе лишних проблем. Вообще проблем.

- Я всё понимаю, Укитаке-сан. Придумаю что-нибудь для вас...

Куротсучи схватил запястье Джоуширо. Поизучав руку Укитаке около минуты, он с сожалением отпустил важную часть тела капитана 13 отряда, не желая упускать объекта для исследований.

- Так.. Размер запястья.. Я думаю, завтра это будет готово. Дабы не нарушать шаткое равновесие.

Маюри оскалился, пренебрежительно фыркнув. Он проследил за взглядом Укитаке. Да, холм Соукиоку действительно мог заставить смотреть на него бесконечно... Куротсучи потряс головой, будто избавляясь от наваждения.

Спойлер:

Укитаке хотел было инстинктивно выдернуть свою руку из цепких белых пальцев Маюри, но стойко перетерпел внимательное изучение собсвенного запятья, мысленно воззвав к ками-покровительнице и благоразумию капитана 12-го отряда. Впрочем, в последнем Джоуширо очень сомневался, поэтому уповал только на милость божества.

- Я буду молиться о том, чтобы Ваш научный голод был когда-нибудь вполне утолен, - проговорил Укитаке, когда его руку отпустили. - Думаю, нам все-таки стоит уже навестить пленника.

Джусанбантай тайчо не первый раз был в расположении 2-го отряда, поэтому хорошо ориентировался. "Гнездо личинок" - территория власти Взвода задержания, подчиняющегося только третьему офицеру Второго отряда и лично нибантай тайчо - Сой Фонг.
Перед двумя капитанами бесшумно возникли три тени стражников, но, убедившись, что перед ними именно Укитаке тайчо, так же бесшумно растворились.

Скрипнули распахиваемые створки.
Укитаке уверенно шел вниз по ступеням, потом - через широкий проход между "домами" заключенных. Бывшие шинигами шарахались в сторону при виде двух капитанов. Мелкий сброд, заключенный под стражу только из-за своих мыслей. Укитаке ценил Взвод задержания не только за оперативность, но и ... нет, наверное, это все-таки была прерогатива Исполнительной милиции - кейгун. Отслеживать крамолу в самом её зародыше по смутным разговорам, подслушанным в темных закоулках, в пивных, в борделях Руконгая. Да, справедливый капитан 13-го отряда ценил "чистильщиков": еще ни разу на его памяти в "Гнезде личинок" не оказывался ни один несправедливо обвиненный.

Наконец, капитаны миновали пдземную "улицу" и проникли в зону для особо опасных. Мощные двери, камеры, запечатывающие реяцу заключенных - темное и неприятное место. Здесь заключенные уже не могли передвигаться в иллюзии свободы, они были зажаты в тисках небольших камер, освещаемых едва тлеющими факелами. Кровать и решетка - вот и все, что они могли видеть.

Чуть более ста лет назад одну из этих камер занимал Куротсучи Маюри. Укитаке помнил его: синие взлохмаченные волосы, плотная тонкая маска, обтягивающая только лицо, и все тот же маниакальный взгляд ученого.
Джусанбантай тайчо покосился на своего спутника: Маюри определенно изменился, но стал еще более скрытным, еще более... неживым?
- Джунибантай тайчо, - Укитаке запнулся, подумав о том, что может чувствовать Куротсучи в этом месте. Воспоминания? Злость? - Секста Эспада. Гриммджо Джаггерджак.
Укитаке и Маюри остановились около камеры с Заложником.
Спутанные голубые пряди казались темно-зелеными в желтом тусклом свете. Арранкар все еще был одет в форму эспады.

Двигаясь среди знакомых стен, Маюри почувствовал некую...слабость? Откровенно говоря, нахлынувшие воспоминания душили, мешая отчётливо осознавать происходящее. Всё же, он держал себя в руках, стараясь не выглядеть жалким в глазах Укитаке.

Маюри изучал арранкара взглядом, отмечая про себя состояние Шестого. Куротсучи ухмыльнулся, чувствуя неприязнь Заложника к этому месту и двум шинигами.

- Секста? Интересно...

Маюри прикусил язык, поймав укоризненый взгляд джусанбантай тайчо и вспомнив сегодняшний разговор. Не стоило пока заикаться о своих планах на Джаггерджака.

Пустой взгляд.
Пустые мысли и чувства.
Скованное клеткой тело - плоть и кровь.
Он был в этом тесном маленьком мире - никем и ничем. Сам себе бог, сам себе демон, сам себе жизнь и смерть. Можно было стать во весь рост, упираясь пальцами в монолитный потолок и откидывая волосы с лица - что бы почувствовать чу-у-уточку свободы. Потому что в следующий миг приходило понимание - мира вокруг него НЕТ. Только эта клетка, из которой пойманных хищников не выпускают.
И тусклый, пропитанный каменной пылью отсвет.

* * *
Первое, что понял Джаггерджак в этой клетке - то, что бушующей эспадовской мощи в его теле больше нет. Укрощена чем-то, стеснена и загнана в жесткие рамки. Серо не желало воскресать ярким пламенем в ладони, Пантера оказалась изъята, а прутья клетки не гнулись даже при наличии великолепно натренированных мышц.
Он смог бы скрутить каждый из таких прутьев узлом - будь это железо обычным. Проломил бы собственным весом, вынес вместе с кусками камня, и освободился бы, вывалявшись в процессе столкновения с решеткой в сухой пыли.
Но... клетка была рассчитана на то, что бы сдержать арранкара. И даже непонятно, справился ли бы с ловушкой Первый Эспада, окажись на этом месте он, а не Джаггерджак.
А потом были прыжки на металлические прутья в попытках разодрать, разогнуть, проломить. Был категорический отказ от пищи, долгие звериные вопли, созывающие охранников из всех близлежащих коридоров, и безумные обещания выбраться как-то - и всех их в клочки разодрать.
Джаггерджак впервые в жизни находился в настоящей ловушке. Он был испуган и зол.
Вот только гостям его растерянности и вспышек неконтролируемой ярости увидать не пришлось.
- Джунибантай тайчо... Секста Эспада. Гриммджо Джаггерджак.
Арранкар караулил у решетки с тех самых пор, как вдали, где-то в самом конце коридора, прозвучал звук шагов. Терся лицом о прутья, царапал пальцами не поддающийся грубой силе металл.
- Секста? Интересно...
Его тошнило от обилия шинигами. И вдвойне неприятно было осознавать среди них самого себя.
Поднял голову, позволяя острому недовольству вылиться в глухой, клокочущий рык. Не бросился на решетку, как сделал бы всего сутки тому назад, но вжался в нее всем телом, размещая ладони на прутьях и прикидывая машинально, остановятся ли капитаны на расстоянии большем, чем длина его вытянутых рук. Губы разжаты, клыки разомкнуты - Гриммджо дышал медленно и глубоко, будто надеясь одним только дыханием выжечь в решетке брешь. Волосы свалялись, растрепались окончательно, но не могли скрыть безумного пламени, пульсирующего в глубине зрачка.

"Шестая эспада. Элита, боевая единица Лас Ночес." - Укитаке искал подвержение хотя бы одному из этих определений. И не находил.
Джаггерджак выглядел как помятая тряпка, скомканная и выброшенная за ненужностью. Побежденный, притащенный в Сейрейтей за хвост и упрятанный за решеткой. Жалкий в своей бессильной ярости.

Укитаке чуть свел брови, разглядывая арранкара.
"Неужели я мог думать с сочувствием об... этом?"
Уголки губ джусанбантай тайчо дрогнули и опустились вниз в кривой усмешке. Укитаке рассматривал заключенного, стараясь даже не думать о том, что арранкар станет теперь постоянным гостем не только в его отряде, но и в его доме. Никакое усилие воли не помогало Джоуширо представить существо, вцепившееся в решетку, сидящим на татами в одной из гостевых комнат Угендо.

- ... да, Секста Эспада, - убеждая сам себя, проговорил Укитаке, останавливаясь в нескольких шагах от решетки.

В капитане 13-го отряда боролись противоречивые чувства.
Отвращение к холлоу - в животе Джаггерджака была сквозная дыра, которая даже в полутьме казалась невозможно черной, как абсолютная пустота.
Брезгливость к сходящему с ума пленнику. Гриммджо, кажется, даже пах, как загнанный зверь. А уж как выглядел! Исцарапанный, с засохшей кровью на короткой куртке и хакама. Его одежда когда-то была белой, но после боя с Куросаки и недельного заключения превратилась в свалянные лохмотья.
А еще была жалость. Потому что сейчас арранкар напоминал Укитаке его бывшего воспитанника. Агрессивного, дикого мальчишку, загнанного в угол и прижатого к стене.

Победило сочувствие. Укитаке вздохнул и обратился к Сексте:
- Здравствуй, Гриммджо-сан... - обратиться к арранкару менее вежливо Укитаке не позволяло воспитание. - Я капитан 13-го отряда Готей-13, Укитаке Джоуширо. А мой спутник - капитан 12го отряда и Директор Института научных исследований, Куротсучи-тайчо.

Укитаке прекрасно понимал, что Гриммджо на его слова плевать с ... что там в Уэко заменяет холм Соукиоку? - вот оттуда. Но опять-таки, вежливость. Укитаке вздохнул еще раз, почти незаметно и только для себя и продолжил:

- Между Сейрейтеем и Лас Ночес подписан Договор о перемирии. Я бы назвал это ненападением... Но это для Вас, Гриммджо-сан, не самое важное. С момента заключения Договора Вы получили статус Заложника в Сейрейтее, и держать Вас в подобных условиях неприемлимо. По решению Главнокомандующего и по моей личной просьбе, - Укитаке еще раз мысленно покорил себя за излишнее сочувствие. - Вы переходите под мою опеку. В связи с тем, что для Сейрейтея было бы неблагоразумным прекращение ограничения Вашей реяцу, Куротсучи-тайчо разработал Ограничитель возможностей.

Джусанбантай тайчо обернулся к Маюри:
- Куротсучи-тайчо, простите великодушно, но, думаю, мы с сотайчо забыли об одном крайне важном факторе, - Укитаке краем глаза следил за реакцией арранкара. - Для того, чтобы воспользоваться Ограничителем нам нужно согласие самого Гриммджо-сана. Ведь он может предпочесть эту камеру...

Капитан 12-го отряда что-то ехидно пробормотал на тему "глупая психология" и отошел в сторону, оставляя Укитаке практически один на один с арранкаром.

- Ну так что же Вы выберете, Гриммджо-сан? - поднял бровь Укитаке.

Выдохнул.
Вытолкнул из себя каждую частицу проклятого сейретейского воздуха. Если бы мог - не стал бы снова вдыхать.
Но и умирать Джаггерджак не собирался.
- Ва-а-ашу мать, - сомкнул зубы, скрипнул клыками, и тут же - брезгливо сплюнул на пол. - Какой официоз, право-слово, хоть бы не выпендривались уже... Что вы видите перед собой, ребята? - поднял на капитанов яркие голубые глаза. То единственное, что в Гриммджо, помимо его ненависти, все еще осталось ярким.
Отступил на шаг от решетки, что бы провести ладонью по собственной шее и плечу. Ме-е-едленно... размазываясь, растягиваясь в этом движении до бесконечности, снимая пальцами засохшую пыль, пот и кровь.
Тело ныло. Не от зарубцевавшихся ран - от бездействия. О кровавых увечиях напоминала только одежда - изуродованная, изрезанная как угодно, но только не по швам. И Гриммджо засмеялся, совсем тихо, утробно, глотая рвущийся из горла гортанно-порыкивающий звук.
- Что вы видите? Арранкара? Эспаду? Гриммджо Джаггерджака?!
Замер на мгновение, вытягиваясь, выпрямляясь во весь рост. И в глазах плеснулось обозленное пламя, а ладони с силой ударили по решетке:
- Вы крысу видите перед собой!
Злой. Сильный. В клетке.
В ловушке, которую грубой мощью уже не сломать.
- Неприятное зрелище?.. М-м-м... - Поднес руку к собственному лицу - и снова разомкнул зубы. Язык у арранкара был длинный, наждачно-шершавый - и он скользнул по внутренней стороне запястья, слизывая пыль и кровь. Джаггерджак никогда не страдал брезгливостью, и его глаза остались незабвенно, непрошибаемо холодны. Идеал невозмутимости. Если бы только не проявил себя скрытый под маской шебутной нрав.
Губы дрогнули, клыки обнажились в полубезумной улыбке:
- Во-о-от... Вам неприятно тут находиться. Но на-адо... потому что заставляет кто-то вышестоящий. Вы - жалкие существа, шинигами. И на то, оставите ли вы меня здесь или отправите хоть к дьяволу в гости, мне плева-а-ать.

О любом из капитанов Готей-13 бытовали различные мнения. Но об Укитаке говорили только, что он добр, терпелив и имеет интрижку с капитаном 8-го отряда. Какую окраску придавали эпитетам - вопрос другой.
Но что было точно, так это наличие терпения. Простите, долготерпения у Укитаке.
Взвесить возможные варианты своих действий и выбрать наилучший, - этот процесс занимает не так долго времени, но многие избегают такого, казалось бы, верного поведения.

Гриммджо закатывал представление. С заламыванием локтей и яростным блеском в глазах.
"Вот ведь... чего он хочет? Чтобы я хлестнул по нему высвобожденной реяцу и, выругавшись, развернулся и ушел?"
Укитаке даже не вздрогнул, когда арранкар дернулся вперед - в удар. Только чуть сильнее сдвинулись темные брови к переносице.

- Закончили, Гриммджо-сан? - вздохнул капитан. - Раз Вам плевать, то в силу вступают мои желания. Вы говорили про приказ вышестоящего... Сотайчо уступил моей личной просьбе, отдавая этот приказ.

Широкий шаг вперед - к решетке, отделяющей капитана от арранкара, и вот уже блеснула серебром печать, отпирающая камеру.

Высвободить реяцу легче, чем сдерживать её - на контроль уходили силы и приходилось постоянно концентрироваться. За сто лет ты привыкаешь постоянно следить за своей духовной силой. Еще через сто лет ты уже не замечаешь, что сдерживаешь что-либо. А еще через сто - ты умеешь высвобождать реяцу так, чтобы она ударила только по отдельной цели. И с веками мастерство растет.

Укитаке показалось, что сейчас лицом к лицу стоят, наверное, два самых непохожих существа. Свободный и заключенный. Шинигами и холлоу. Они и внешне выглядели по-разному. Начиная от одежды и заканчивая глазами. Голубые, холодные озера с сужеными зрачками. И карие, кажущиеся черными, спокойные и немного грустные.
Гриммджо говорил о том, что капитану неприятно здесь находиться. Это было уже не так. Укитаке не испытывал ни ненависти, ни презрения, ни даже брезгливости - с того момента, как арранкар заговорил. Почему? Наверное, потому что Джаггерджак действительно походил на многих знакомых капитана. Натягивая различные маски на одну ниточку, собирая их, мягкие, в одно целое - сейчас в лицо Гриммджо.
Пустой? Да, пустой, без сомнения.
Но наделенный не только инстинктом пожирать, но и ... нравом истерички, ни больше ни меньше. А уж стремление к спецэффектам!
Глупый, злой, мальчишка. Без году неделя как толи "недодруг", толи "недовраг". С этим еще предстояло разобраться. Вот что точно было понятно Укитаке, так это то, что этого истеричного арранкара "свои" бросили как кость Сейрейтею - подавитесь! Или хотя бы зубы обломайте об этого голубоволосого урода!

Печать скользнула вдоль прутьев решетки, и железная занавеска с шипением отъехала в сторону.
... "недодруг"? Ой ли...

Непонятно, чего ожидал не в меру странный беловолосый капитан. Теплого приема? Покорности? В принципе, Джаггерджак был совсем не так плох, как могло оказаться. Худшее ощущение для Пустого - подавленность, замкнутость в самом себе. Со временем к этой скованности привыкаешь, начинаешь воспринимать клетку вокруг себя, как должное, и вырождаешься... в Никого и Ничто. Для нормального существования арранкару нужна была воля. Нужен песок сквозь ладони и рваные, дли-и-инные прыжки. Нужны сухие деревья Лас Ночеса - те самые, которые щепками летят из-под отточенных когтей.
И все это было! Свобода и воздух в легкие! Красные колонны Лас Ночеса! Великолепные, парящие над песчаным морем прыжки! И бег! Царапучий ветер в глаза, следы на песке - от раскрытых ладоней! Деревья, сломанные одним ударом когтистой лапы! Разодранные в клочья пустые! Чужая боль! Свобода! Восторг!..
Все это БЫЛО.
Когда-то, в другом мире и под другой луной. В другой реальности и с другим Джаггерджаком.
Здесь, в тесной клетке, находился другой Гриммджо.

* * *
- Закончили, Гриммджо-сан?
Он закончил. Стоял - и следил расширившимися от ужаса зрачками за движением решетки.
То, что творилось в данную секунду - это было ЗЛО. Если привык - радуйся! Если почувствовал себя в клетке нормально - значит, сиди! Тихо, мирно, скалься сквозь прутья, и понимай, что тебя не выпустят. Все равно.
Все равно...
Но...
Чужое реяцу расшевелило волосы на затылке, прожгло горячей пульсацией легкие и заставило Джаггерджака прикрыть глаза.
- У-у-у... Спецеффекты?..
А голос дрожал. Потому что где-то на горизонте, в сети, сплетенной из множества непонятных Пустому запретов, блеснула свобода. Все и ничто! Ничто и все... Ветер в когтях. Запахи чужих следов. Ночи на каменных стенах дворца Лас Ночес.
Наваждение пришлось снимать, будто паутину с ярких глаз. Пробиваясь сквозь желание взвыть и броситься на беловолосого капитана, раздирая в клочки любую мысль о приобретенной свободе... Гриммджо понимал, что ловушка еще не раскрылась. Решетка пропала - но не более.
И это был неопровержимый факт.
Моргнул. Почесал пальцами за ухом - и тут же вытянул руки вперед, потирая запястья.
- Ах, так вы меня все-таки забираете? Что там полагается в таких случаях? Наручники? А, капитан?..
По прежнему безумные глаза - ничто в Джаггерджаке не изменилось. И улыбка. Заразительно-опасная, на удивление живая. Во все сорок четыре зуба, если засчитать еще и сколотый о чью-то костяную башку нижний клык.

Куротсучи поковырял стену рядом с собой длинным ногтём, кроша камень. Растёр порошок на пальцах, придирчиво понюхав, и незаметно убрал несколько образцов в недры рукава. Для исследований, естественно. Мало ли какие тайны скрывает эта крошка? А может быть она впитала воспоминания заключённых и теперь ему (несомненно, великому) выпала замечательная возможность покопаться в чужих чувствах? Кто знает...

Кинул недовольный взгляд в сторону Заложника.

"...А может и его воспоминания? Кстати, он же общался с тем самым фанатичным психом... А вдруг он смог впитать часть его знаний и передать их камню? Чем дальше, тем интереснее..."

Только Маюри унёсся на крыльях своих безумных желаний и гипотез к врзможным вариантам считывания информации, как услышал:

- Ах, так вы меня все-таки забираете? Что там полагается в таких случаях? Наручники? А, капитан?..

Капитан 12 отряда Готей 13 усмехнулся и вошёл в камеру, не сводя глаз с Джаггерджака.

- Наручники давно устарели, арранкар.

Последнее он произнёс особенно громко, указывая на его положение. Куротсучи разжал ладонь. В воздухе мелькнуло что-то похожее на голубую искру. Уже мнгновение спустя маленькое нечто с жадностью голодного волка сжимало мочку уха Гриммджоу. Сминуту попульсировав, ограничитель успокоился.

- А тебе идёт, красаавчик. Кстати, забыл спросить... Какого это? Не иметь возможности высвободить силу? Сидеть в клетке, словно...

Джунибантай тайчо сделал паузу, будто наполняя пространство чем-то липким и противным.

- Зверёк в цирке, а? Очень интересно...

Жёлтый глаз хитро щурился, изучая лицо "жертвы".

"Отмыть. Первым делом. И надо постараться как-нибудь абстрагироваться от мысли о том, что Гриммджо - арранкар".

Арранкар был силен, очень силен: клетка глушила реяцу, но по всполохам, которые тусклыми языками прорывались через барьер, можно было говорить о мощи, которой был наделен Гриммджо.
Укитаке дернул плечом и отошел немного в сторону, пропуская Маюри. Он не то чтобы не любил джунибантай тайчо, да и не опасался, но сейчас, в подземной тюрьме Укитаке показалось, что он находится в компании самых странных для Сейрейтея личностей.
"Холлоу и фанатик-ученый - действительно странный наборчик. Они друг другу горло перегрызут и без реяцу".
Сережка ограничитель впилась в правое ухо Гриммджо, слабый голубоватый свет мигнул в последний раз и погас.
"Красиво. Кажется, что КУротсучи-тайчо знал, как выглядит арранкар, и специально сделал Ограничитель такого цвета, - Укитаке моргнул, отгоняя странноватую для данной ситуации мысль: - Потом о красоте и гармонии думать будешь!"
И своевременно:
- Какого это? Не иметь возможности высвободить силу? Сидеть в клетке, словно... Зверёк в цирке, а? Очень интересно...
Укитаке вскинулся:
- Куротсучи-тайчо! Мы прибыли сюда не для того, чтобы опускаться до личных оскорблений! - темные брови сдвинулись к переносице: - Гриммджо-сан, у меня нет настроения сейчас препираться с Вами. Прошу Вас следовать за мной.

Развернувшись с легким хлопком - от резкого движения капитанское хаори взвилось - Укитаке вышел из камеры.
"Почему меня так задели слова Маюри? Словно он это мне лично говорил!"

Гриммджо Джаггерджак - что это? Просто имя или нечто большее - голубое, яркое, сильное?
Серьга-ограничитель впилась в ухо, и показалось - нет больше Сексты, нет воли и нет смысла. Даже тюремная клетка не оказывала такого воздействия на реяцу. Небольшая побрякушка пригнула к земле, стянула челюсти в змеиное шипение. "Су-у-уки... Гады", - голубые глаза потускнели, растеряли цвет в желтом свете факела. Когда-то у него, Гриммджо, был дом, был стол и электрическая лампа под красным потрепанным абажуром. В прошлом и очень, очень давно. Так давно, что больше он ничего и не помнил из той, другой жизни - только стол и эту лампу, почему-то в воспоминаниях очень похожую на тюремный факел. Бред, конечно - воспоминания были почти искуственными, пробудившимися благодаря силе Хоугиоку, может, это даже не его стол был. - А ведь помнил, и цеплялся своей пустой душой за этот стол и лампу.
Вряд ли беловолосый капитан знал, какие ощущения дарит эта маленькая, блестящая сережка. Но Джаггерджак ощущал... не то, чтобы подчинение, - он чувствовал свою полную зависимость от этого мужчины.
- Прошу Вас следовать за мной.
- А не пошел бы ты... - обоим капитанам одновременно емко ответил Секста. Оказывается, огрызаться было можно. Можно было даже "не пойти", остаться тут, в камере - глотать помои и выгрызать клыками туннели в собственных запястьях - когда становилось совсем хреново. Но с другой стороны "не пойти" значило бы действительно тут сгнить и - смешно даже - растечься светлой лужицей по каменным плитам. В свете факела, который так похож на домашнюю лампу... "Все, Джаггерджак, тебя понесло" - Гримм тряхнул немытыми патлами и уверенно сделал шаг.
К недосвободе. С недодругом и недоврагом.

- Куротсучи-тайчо! Мы прибыли сюда не для того, чтобы опускаться до личных оскорблений!
Уступил и промолчал, скривив гримасу.
"Можно подумать, я бы сделал ему хуже. Он лишь арранкар, животное. Пленённое, к тому же."
Недовольство достаточно быстро сменилось удовлетворением от мучения Гримма. Видеть, как пленник пытается скрыть за своим равнодушно-ненавидящим взглядом боль, желание порвать и... страх?

Маюри криво улыбнулся, втягивая ноздрями воздух пропитаный эмоциями Джаггерджака. Это дурманило, действуя на капитана двенадцатого отряда, словно наркотик.
"О, да... Как жаль, что на нём нельзя будет ставить серьёзных экспериментов."
Куротсучи зло фыркнул, прочищая ноздри и мозг от дурмана.
- ...следовать за мной.

Голос Укитаке окончательно вывел из транса, подавая сигнал о том, что нужно двигать из этого места. Да, слова были обращены не к нему, но безумному гению было уже тесно в этой клетке. И он нехотя покинул этот "погребок эмоций" за капитаном тринадцатого отряда.
- А не пошел бы ты... - рявкнул Гримм, выбрасывая очередную порцию ненависти в пространство. Джунибантай тайчо хотелось ощутить ещё больше эти замечательные эмоции.
Он уже хотел открыть рот, но вовремя вспомнил об Укитаке и решил пока заткнуть словесный фонтан.
Позже. Ещё много времени впереди.
Почти немигая проследил глазама за арранкаром, чуть подавшись вперёд, когда тот проходил мимо.
"Животное легко вывести из себя."
Чем Маюри и занимался. Тихо, но упорно сверля спину Сексте, он постепенно чувствовал нарастающее напряжение. Но Гриммджоу держался, видимо, заметив старания Куротсучи-тайчо.
"Вот собака.. Хотя, скорее, кошка." - усмехнулся учёный.
"Консервировать его эмоции что ли? Угу, "ненависть в томате", налетай! Хотя.. Сама идея неплохая..."
К счастью для своих спутников, он погрузился в свои мысли, полностью поглощённый этой (без)умной идеей.

Они, теперь втроем, прошли по коридору, потом - мимо заключенных, которые заинтересовенно разглядывали арранкара, чье присутствие на территории Сейрейтея было для них загадкой и необъяснимым фактом.
Как можно вообще допустить сам факт того, что пустой находится в Сообществе Душ? Что могло произойти, как такое допустили? - Укитаке каждой клеточкой тела чувствовал невысказанные вопросы этих "отщепенцев" Сообщества. Хорошо еще не было буравящих его, Укитаке, спину - все смотрели на Джагерджака.
- Господа, мне некогда вам что-то объяснять, - сказал Укитаке, когда навстречу ему из толпы заключенных вышел их негласный лидер: высокий, темноволосый мужчина, который когда-то был третьим офицером в седьмом отряде. Втягиваться в перепалку беловолосый капитан не хотел. "Еще этого мне не хватало!"
- Укитаке-тайчо, так не должно быть! Арранкара следует прихлопнуть!!! - мужчина сделал еще один шаг в сторону троицы, преграждая дорогу. Среди заключенных пробежал шепоток, и некоторые так же, как и он, подошли чуть ближе. "Если так и дальше пойдет, нас возьмут в кольцо. Не хотелось бы драться, да и сегодняшний приступ может возвратиться. Хорош же я буду!"- чуть повернув голову, наблюдал за передислокацией преступников Укитаке. Эти люди не были преступниками в полном смысле этого слова, потому что их задерживали ДО того, как они совершат какой-либо проступок, уже на стадии заговора. И любая драка в "Гнезде личинок" должна была проводиться без помощи холодного оружия - неписанное правило, которого придерживались все стражи.
Значит, господ надо было забалтывать и расходиться если уж не полюбовно, но хотя бы не с силой прорываясь к выходу.
- Этот арранкар находится под моей защитой и не вам решать, что с ним следует сделать, - максимально спокойно проговорил Укитаке. В груди расползался предательский холодок, предвестник боли, но продержаться минут пять капитан смог бы. "Не нервничать. Не нервничать... - любое напряжение может спровоцировать кашель. - Кажется, что обстановка начинает накаляться. Может, у Маюри что-нибудь милое есть с собой, кроме Ашидзоги".

Джаггерджак - животное. Жизнь - инстинкт. Кожа - орган чувств.
И никакая клетка не могла притупить его естественные инстинкты, доведенные до апогея напряжения уже изначально, с самого момента его "рождения" под руководством Айзена-самы. И внимательные чужие взгляды Секста понимал именно так, как и должно их было понимать: его ненавидели, его хотели убить, уничтожить. Это понятно и объяснимо: он тут - лиса в курятнике, вот только куры боевые, подкованные железными шипами и способные оборонять свою жизнь. И оттого - интереснее вцепиться в горло, перегрызть взбухающие под пальцами вены, раскромсать тела в кровавые ошметки... Жажда и голод, беспощадно мучившая его все эти дни, вспыхнули с новой силой, катализируясь ненавистью вот этого сброда, который был похож на крестьянскую толпу, им только вил и грабель не хватало для полной картины.
- Арранкара следует прихлопнуть!
- Оу-у... - щуря заблестевшие голубые глаза, Гриммджо чуть ли не потянулся в предвкушении. Сейчас - еще несколько слов для моральной подготовки - и он сорвется, потеряет голову, и разнесет их голыми руками, сожрет их жалкие, по сравнению с капитанскими, душонки, а потом, Джаггреджак представлял это почему-то особенно четко, эти людишки будут догнивать здесь еще пару дней, потому что реацу, спертая стенами этой темницы, не сразу рассыпется в пыль.
Гриммджо облизнулся:
- Сколько еды. И она сама так и лезет мне в глотку. Мо...
Оборвался на полуслове - потому что понял, что сейчас едва не выговорил слово "можно". Спрашивать разрешения никогда не входило в его правила. Секста перечил всем и вся, зачастую нарываясь на неприятности. Арранкар недоуменно посмотрел на свои ладони: "Что со мной?"

-...следует прихлопнуть!!!
Маюри оторвался от своих мыслей, оглядывая толпу людей.
Человек - странное существо. Если есть лидер, а у лидера есть мнение и аргументация, то за этим лидером двинет послушное стадо. У шинигами так же.
Куротсучи бросил взгляд на Гриммджо, усмехаясь.
Зверь хотел. Хотел рваться, рвать и рычать, раздирая свою и чужую плоть на куски материи, не подлежащей опознанию в будущем. В спирт и в банку.
Ненависть, голод Сексты, казалось были неутолимы. Как и толпа.
"Насколько я понимаю, я должен успокоить их. Всех их." - злорадная ухмылка.
-...лезет мне в глотку. Мо... - неожиданый порыв от арранкара.
Джунибантай тайчо повернул лицо к Джаггерджаку. Новые эмоции. Смятение, смущение, удивление... Очень интересно. Как и само поведение арранкара.
Видимо, реакция на серьгу. Кстати о серьге... Внутри неё равномерно пульсировал красный огнёк, а это значило, что Гриммджо пока держит себя в руках.
- Удачи, арранкар, но у нас свои методы. - едкий смешок.
Маюри достал из-за пазухи небольшую колбу, осторожно тряся. Внутри сосуда начинали вспыхивать зелёные огоньки, а сама жидкость, ранее прозрачная, окрашивалась в фиолетовый.
Толпа продолжала наступать и требовать Гримма. Сами напросились.
- Укитаке-сан закройте уши, для вашего же блага. - восторжено произнёс Куротсучи, взвизгнув в конце фразы, - и к арранкару это тоже относится. - нехотя добавил он, с ухмылкой проследив за тем, как Гримм закрывает уши каким-то детским движением.
Белыми пальцами он откупорил склянку, оттуда моментально вылетели две искры и закружились по полу, увеличиваясь и притягивая друг друга. Маюри быстро заткнул пробку обратно и с силой бросил сосуд в почти соприкоснувшиеся огенные шары.
Раздался взрыв, а потом сращу оглушающий визг. Будто сотню детей режут тупыми ножами, причём, режут довольно-таки тупые другие дети, которым, несомненно, интересна реакция своих товарищей.
Половина толпы попадала сразу, другая, попыталсась прорваться через дымку. Их пыл быстро остыл, когда кожа одного из них начала подозрительно надуваться, а сам смельчак упал без сознания. Кучка двинула назад, соблюдая дистанцию.
- Господа, если вы хотите сохранить свою реацу в сохранности, то, будьте добры, не стойте на дороге и не мешайте нам. Этот газ поглощает и выедает часть реацу. Будьте осторожны и вежливы.
Капитан двенадцатого отряда подал знак Джоуширо и Джаггерджаку, двинулся вперед, с удовольствием чувствуя на своей спине ненавидящие взгляды заключённых.
"Лучше пусть ненавидят, чем жалеют."
Улыбнуться себе великому. Чертовски хороший день!

У всех свои методы, право слово. И у каждого - своя, черт бы его побрал, гордость.
Укитаке чуть не застонал в голос, когда Маюри своими действиями напомнил ему про гордость ученого. Эта пресловутая гордость растворилась фиолетовым светом в пальцах, разлетелась нехилыми файерболами, екнула разбитой колбой и нешуточно двинула по голове не менее пресловутой гордости заключенных.
Заключенные, чья гордость была повержена в неравном бою с Маюри и разумом Маюри, шуганулись и расчистили дорогу. Укитаке вспомнилась недавно читанная гайдзинская сказка про девочку и желтые кирпичи...
Потом шум в ушах от взрыва прошел, и капитан смог трезво оценить происходящее. И не порадовался. Все было из рук вон плохо: за спиной - шипящий и отфыркивающийся арранкар, с которым нужно что-то делать и, наверное, кормить. Впереди - гордая спина капитана двенадцатого, и все, что с ней хочется сделать - так это батогом по спине, чтобы неповадно было в следующий раз делать такой громкий "Бу-у-ум..." (от Дейдары набрался, как пить дать!). Если не зацикливаться на цифре 12, то можно вспомнить про разбежавшихся заключенных, но на них не то что смотреть, с ними в одном помещении дышать не хотелось.
"Прав был Шунсуй, всегда он прав... Мне отдыха не хватает. Вот, нервы расшатались, все не то, всех не люблю. Вчера вот забегал один из отряда с проблемами, а мне ему по голове Вестником Сейрейтея надавать хотелось. И еще арранкар этот!" - Укитаке не думал, он заставлял себя об этом обо всем думать, потому что в спину действительно пыхтел Гриммджо Джаггерджак, а за поворотом остались крики и вопли, реяцу и ненависть.
Мало помалу, наконец, блеснул свет и зашумели над головами ни разу не вечнозеленые кроны желто-красных деревьев, мелькнуло солнышко, поманило прикрыть глаза, присесть, дотрагиваясь лопатками до шершавой стены, подышать свежим воздухом, забыться, проспаться, напиться... "Прав был Шунсуй..."
- Джуниибантай тайчо, аккуратнее нужно. Нежнее быть надо с заключенными. А Вы... - "Ну вот, - почему-то уже улыбаясь, подумал Укитаке. - Начал за здравие, а кончил, как всегда, не строго". Ой, вколоть бы капитану 13-го вакцину им. Кучики - и будет не капитан, а идеал. Если б не изумительное джоушировское очарование, развалился бы отряд к чертям, превратился бы в подобие 3-го, который сейчас Изуру руками, как с миру по нитке, по облеванным кустам собирает. Слаб Укитаке, добр слишком, а строгость беловолосого - топится как воск в тепле и под солнцем, а уж если и повода толкового не имеется, то - ловите смайл и теплые искорки в карих глазах. И никакие арранкары тут не помогут. - Да что говорить, все Вы понимаете, Маюри-сан. Вы вот мне что скажите: если арранкар-сан будет обретаться на территории 13-го, а не 12-го отрядов, Ваше устройство...
Как выразить свои мысли так, чтобы и Маюри понял, и Гриммджо, о котором теперь надо "заботиться", не обозлился, Укитаке не знал. И опять надеялся на коо-то еще.
"А все из-за этой собаки, которую приволокли сегодня утром в отряд... и из-за незапланированного купания, да-а..."